ПРИПРАВА – ЭТО ВКУС, ЗАПАХ, ЭНЕРГИЯ ЖИЗНИ, ЭТО ДРУЗЬЯ!

Не знаю как у кого, а у меня места, где я побывала, прежде всего, ассоциируются со знакомыми, друзьями, да просто интересными людьми. Так и Абастумани в Грузии – это, прежде всего, Лаврентий Павлович и Лия Зазашвили.
Прошу их рассказать о своей жизни.
– Вай ме, вай ме, – начинает рассказ с грузинской приговорки Лия, женщина очень добрая и располагающая к себе с некой грустинкой в больших глубоко посаженных и очерченных бровной красивой дугой глазах – да если с самого начала рассказывать, сердце заплачет.
– Ну, тогда начните с того, как вы с Лаврентием Павловичем познакомились? – спрашиваю я.
Она нежно улыбается, взглянув на мужа, и посылает ему взглядом всю свою преданность и любовь.
– Лаврентий из Арали родом, как мой отец, я в Чакви родилась. Мы в Батуми жили, когда отец решил выдать замуж меня, но выдать решил обязательно за человека со своей родины.
Тут Лаврентий Павлович, отрываясь от просмотра по телевизору последних новостей по выборам грузинского парламента, слово вставляет:
– Я тогда уже техникум окончил, в школе автодело вел, а заодно еще и в профтехучилище преподавал. Свадьбу сыграли… А когда Советский Союз развалился стал преподавать военное дело и физкультуру, параллельно бизнесом занялся, что-то из Турции привозил, благо она рядом, продавал, строил и так до 2002 года.
– Лия, а вы кем работали? – поинтересовалась я.
Лия с некоторой горячностью ответила:
– Я дома хозяйство вела. Дел-то невпроворот. Двое детей – сын Павле и дочь Русудани, названные по именам родителей Лаврентия, коровы, кафе, гостиница… Зимой порой за день так накручусь, устану, и долгими вечерами принимаюсь записывать в свою заветную тетрадь, рождающиеся в голове мысли, что меня беспокоит, или радует: «На дворе зима, снегу навалило, на улицу не выйти, холодно, ничего делать не хочется, клиентов мало в кафе, не с кем словом перемолвится. Пошли мне, Боженька, хороших людей, чтоб в душу радость пришла…»
Лия замолчала, переживая какие-то личные моменты, навеянные воспоминанием. Чтобы снять затянувшуюся паузу, я задаю новый вопрос:
– А православные-то вы с младенчества наверно?
Отвечает Лаврентий Павлович:
– Лия да, а я вначале католиком был. Арали село больше католическое…
– Тогда, как же вы решили веру сменить? – не терпелось узнать мне.
– Когда в 1989 в апреле в Тбилиси кровопролитие случилось, перед всей Грузией выступил православный Патриарх, призывая людей к миру. Тогда после его слов многие в храмы пошли, свечи ставили, молитвы читали за тех, кого убили, за тех, кого ранили, за тех, кто от отравления газом заболел. Патриарх призвал грузин помочь этим людям, и народ откликнулся… Тут меня и задело, почему наш католический священник из Арали никаких активных мер не принимает. Думалось: православный Патриарх, значит, о народе печалится, а мой духовный пастырь в спокойствии пребывает. И хоть не сразу, около пяти лет прошло на обдумывание, однако в 1993-м, пришел к православию…
В разговоре знакомства за первой трапезой мы узнали, что здравствуй по-грузински – гамарджобат, до свидания – гаги марджес, отец – мамао, мать – деда, дедушка – папа, бабушка – бебиа, ребенок – бакшви, сын – бича, дочь – гого, спасибо – гмадлобт, да – диах, нет – ара. С этим запасом грузинских слов мы чувствовали себя почти грузинами, правда, далеко не все их запомнили, но это не важно, главное – записали, а со временем, глядишь и выучим…
Лия кормила нас разными вкусностями. Подала мясистые сочные хинкали и только что испеченный хлеб дедаспури, буквально «материнский» – продолговатые плоские, с золотистой корочкой лепешки – разновидность лаваша. Хлеб, испеченный в круглой открытой печи, полюбился мне больше всего из грузинской выпечки. Ничего не надо, подайте только хлеб Эльзы, масло, сбитое Лией и настоящий грузинский чай – более сытного и вкусного завтрака не придумать.
Лия, в ожидании нами маршрутки призналась:
– Знаете, я каждый день прошу Божечку: Дай мне добрых клиентов, дай добрых людей… Вчера человек пришел ко мне, как клиент, а сегодня родным стал.
И качала головой для большего подтверждения своих слов.
– Вай ме, правду сказала. Когда я устаю говорить с человеком, то понимаю, это человек не моей энергетики, и больше видеть его мне совсем не хочется. А когда сердце наполняется радостью от встречи и энергия прибавляется, тогда говорю себе: «Вай ме, Лия, это твой человек!»
Наше с Лаврентием Павловичем кафе – это не просто кафе – это большая семья, которой я открыла дверь. Мы с русскими люди одной православной веры, а вера – это очень большое объединительное начало. Только жалко, вай ме, сейчас к нам редко русские люди ездят, а мы по вам очень скучаем. А еще грузины и русские – люди с большими эмоциями. Как-то приехали к нам американцы улыбаются и одно слово на все — «о кей!». Природа у них наша – «о кей», сготовлю еду – «о кей», песню грузинскую услышат – опять «о кей». У них нет слов: «удивительно!», «потрясающе!», «прекрасно!», «здорово!», «великолепно!», «восторженно!». Такие слова могут говорить только люди с сильными эмоциями как русские и грузины. Американцы, вай ме, искусственные какие-то, теплоты в них никакой, одно слово, не наши люди. Вай ме, вай ме, как можно чем-то не восхищаться в Грузии? А у них на все одно – «о кей» да «о кей».
– Ты, Лия, права у русских есть и такие замечательные слова как – «спасибо» – «спаси Бог», «благодарю» – «благо дарю»! – поддержала ее Нина Глущенко.
– Вот, вот, – продолжала Лия, – человек, в котором нет эмоций – это не человек, он точно робот. Я называю себя ловцом добрых людей и получаю от этого удовольствие. Вот и вы приехали к нам гостями, а расстаемся мы с вами уже родными. Такое получается притяжение чувств. И по этому поводу у меня тост есть: пусть в новый день Бог даст мне нового друга!…
Я слушала рассуждения Лии и думала, что в сельской местности поговорка «встречают по одежке, а провожают по уму» слабо работает. Здесь только слово сказал, а люди уже определили, что ты за человек. У людей провинции взгляд на то, как человек одет, вскользь идёт, здесь стремятся в душу заглянуть, и если полюбят её – готовы всем одарить, и не только лично тебя, но и твоих родных, желая им радости и здоровья. Узнав, что у моих родителей и мужа проблемы со здоровьем Лия тут же побежала за сосновой пыльцой, и принесла не только мне, но и всем нашим девушкам по пакетику, приговаривая:
– Пыльца сосны очень хорошее действие на организм оказывает, я своего Лаврентия Павловича ею только и спасаю…
Ах, вот почему в глазах этой славной женщины поселилась печаль, даже когда она улыбается, и ее большие глаза чуть сужаются в мелком кружеве морщинок. За все время общения с Лаврентием Павловичем никто из нас и помыслить не мог, что он носит в себе страшный недуг. Всегда веселый, активный, жизнерадостный, располагающий к себе – настоящий неиссякаемый источник живительных сил… Наверно только так и нужно жить: быть деятельным до конца, а не довольствоваться спокойствием или покорно чахнуть в расцвете лет…
Слушая речь этой мудрой грузинки Лии Зазашвили, я сделала для себя открытие. Восторженно рассказывая ей как, заехав, а Ахалцихе на базар, я купила разных приправ, призналась, что в отличие от многих северных людей, люблю пищу острую и, когда готовлю, обязательно блюда приправляю.
Лия, тут же обрадовано захлопала в ладоши и восторженно произнесла:
– Вай ме, вай ме, Надя, да ты внутри себя настоящая грузинка! Я каждый день готовлю для людей, и скажу, что те, кто едят много приправы, энергетически очень заряженные люди, потому что в приправе содержится большая энергия вкуса. Знаешь, почему её приправой зовут?
– Нет, – честно призналась я.
– Да потому что ты свое блюдо приправляя, делаешь вкусней. Если в еду ничего кроме продуктов не положить, она получится пресной, безвкусной, потому мы и добавляем соль, перец, аджику… Приправа – это вкус, запах, это настоящая энергия жизни. От вкусной пищи у человека и настроение поднимается. Вкусная пища – большое удовольствие! Почему неспешная застольная трапеза – удовольствие? Да потому, что ешь ты ее не один, а с друзьями, которые действуют на твое настроение тоже как своего рода приправа. Ведь какой бы ни был вкусный обед, но если ты его ешь один, это не вызывает в тебе ни больших эмоций, ни большого удовольствия. И совсем другое дело, когда ты разделяешь трапезу с друзьями…
Вай ме, вай ме, мне так стыдно, я давно не говорила по-русски и многие слова уже стали забываться. А раньше я говорила очень хорошо. Сейчас по-русски говорить не с кем, и когда слышу русскую речь, слово русское – для меня – праздник, радость сердцу великая…
Надежда БОЛЬШАКОВА, писатель