+79211503081 LOANT2007@yandex.ru
4.4
(7)

Сегодня секретарь мурманской писательской организации СПР Илья Виноградов прислал письмо, из которого я узнала, что намечается проект, связанный с творчеством нашего поэта Николая Колычева и очень обрадовалась этому известию. До Нового года я на карте памяти старого фотоаппарата обнаружила фотографии, которые уже считала утраченными, с 55-летнего юбилея Николая. И сегодня, после сообщения Ильи, открыла дневник с записями 2014 года и этого события, прочла, набрала на компьютере и предлагаю вашему вниманию. И хотя мои воспоминания грустные, не смотря на юбилей поэта, думаю, всем, кому интересен и сам Николай Колычев и его творчество, будет интересно их прочесть.
24 октября 2014 года после выступлений в библиотеке, пребывания у дочери в больнице, 10 октября у неё случился уже второй инсульт, я шла с Аллочкой Синицыной на 55-летний юбилей Николая Колычева в Детский театральный центр города Мурманска. Настроение из-за болезни дочери, понятное дело, никакого не было, Коля знал о моей беде и побоялся звонить и звать на свой праздник.
Я не видела его уже больше года, а когда созванивались, почувствовала в его словах какую-то гнетущую тоску, и решила пойти. Он очень похудел и как-то сразу постарел, глаза грустные, взгляд потухший. Сначала я списала это на озабоченность предстоящим выступлением, но, наблюдая за ним весь вечер, так и не увидела хотя бы раз мелькнувшего огонька, даже при дарении подарков. На юбилей Николая пришли и Вика Бакула, Валентина Кузнецова, Роза Смирнова, Нина Николаевна Потёмкина, из писателей были Николай Васильев, Владимир Сорокажердьев, Марина Чистоногова, Ирина Поливцева, Енакентий Терзян. Со мной – шестеро. Очень удивлена была, когда вечер Николай повел сам, извиняясь, что он у него совершенно не готов, что собственно в дальнейшем и подтвердилось, но это было бы совершенно не важно, если бы, он просто вышел и стал читать стихи, петь, говорить. Но этого не случилось, ему пришлось метаться со сцены за кулисы и выяснять, кто дальше будет выступать и будет ли вообще. Я не могла понять, почему ему никто не помогает в этом.
Сказал, что, приехав со своей дачи, где приходилось целыми днями писать и молчать, ему так хочется поговорить с нами по душам о наболевшем, вроде, как и повод есть – 55 лет! Подвести какие-то жизненные итоги, но этого не случилось. Мою душу обволокла печаль и огромное сожаление, что ни среди писателей, ни среди друзей не нашлось человека, который бы при этой его растерянности пришёл ему на помощь. И в сравнение сразу вспомнился его 40-летний юбилей в Филармонии, когда был еще жив Маслов, в силе Тимофеев, как достойно проходил тот вечер. Здесь же, когда кто-то выступал, Коля стоял, подпирая стойку перед занавесом и с жгучей тоской смотрел в зал, даже не в зал, а куда-то поверх наших голов. Когда же сел с гитарой на барный стульчик на сцене (и кому в голову пришла эта идея), сразу точно оторвал себя от опоры, зависая между полом и пространством. И каким-то периферическим зрением, я увидела, как на сцене появился Маслов (если кто-то ещё не знает, у меня бывают подобные видения). Маслов стоял по правую сторону от Николая, одной рукой теребя свою бороду и грустно взирая на Колычева. Затем рядом с Масловым возник Саша Миланов и тоже рукой схватился за свою небольшую бородёнку. После Миланова появился Володя Смирнов. Он появился, сидя на стуле, нога на ногу, руками подпирал подбородок. Слева также сидя на стуле в такой же позе возник Викдан Синицын, чуть дальше от Викдана встала Октябрина Воронова с опущенными руками, чуть в центре встал Скромный, держащий руки в карманах брюк и последним вырисовался Дмитрий Балашов в своей косоворотке. Его руки держались за пояс на косоворотке. Почему-то моё зрение особенно заострялось именно на руках писателей и поэтов. Все стояли и сидели вокруг Николая довольно долго, пока он пел, точно дожидаясь конца выступления, чтобы забрать с собой.
Видение исчезло, а мне в первый раз на этом вечере нестерпимо в голос захотелось заскулить, завыть по-бабьи от какой-то нахлынувшей безнадёги.
Коля с потухшими глазами всё пел и пел свои детские песенки, работая на молодежь, которую привела на этот вечер из школы его жена Вера. Ему самому и всем нам хотелось других песен и других стихов, но пришли дети и репертуар его резко изменился.
У меня от тоски, истекающей из глаз Колычева и этого его зависания над полом, остро возникло желание уйти, сбежать с этого юбилея, или заорать в голос, выкрикивая заодно и его боль, и свою… Валентина Кузнецова, не дожидаясь окончания, вышла, а позже призналась мне, что и на неё накатила непонятная тоска… Она сидела в фойе, дожидаясь нас и плакала…
Тогда я поняла одну истину – никогда нельзя идти на поводу обстоятельств (в этом случае, что привели в зал детей), нужно слушать свою душу и давать ей раскрыться, если она того желает. Дети не доросли до понимания поэзии вообще и не оценили того, кого слушали, а те, кто пришел услышать высокое творчество Колычева, размышления поэта – не услышали его. Вот такое грустное воспоминание от найденных фотографий.
А то, что воспоминание грустное, так это благо. Потому как память с радостью она или с грустью, обогащает нашу душу, не даёт ей черстветь, сподвигает на творчество.
Надежда БОЛЬШАКОВА, писатель

Насколько публикация полезна?

Нажмите на звезду, чтобы оценить!

Средняя оценка 4.4 / 5. Количество оценок: 7

Оценок пока нет. Поставьте оценку первым.