+79211503081 LOANT2007@yandex.ru
4.4
(13)

Фраза из книги Клариссы Эстес «Бегущая с волками»: «Наше дело – определить срок того и другого; позволить умереть тому, что должно умереть, и позволить жить тому, что должно жить» – потрясла меня до глубины души. Когда осенью 2013 года я приехала в оленегорскую больницу, где лежал мой отец, врач прямо сказала, что он находится в предсмертном состоянии и чтобы мы были готовы, что завтра или через неделю может умереть. У папы был сильнейший диабет, нога загноилась, он испытывал мучительнейшие страдания. Я помчалась в церковь, договорилась со священником протоиереем Валерием Комаровым соборовать его, что тот и сделал на следующее утро. Моя любовь к отцу была так велика, что я стала неистово молиться Господу, прося Его продлить жизнь папе еще хотя бы на полгода.
Мама, узнав о его таком тяжелом состоянии, сказала, что, если будет умирать, то только дома, и с братом они на следующий день перевезли его из Оленегорска в Ревду. Здесь папе сделали операцию, и на самом деле, он смог ещё прожить ровно полгода. В апреле, придя к родителям, услышала от мамы, что самочувствие папа критическое, он страшно мучается, стонет, и она будет снова вызывать скорую помощь. На отца на самом деле без жалости было трудно смотреть. Выйдя от родителей на улицу, я прямо вслух снова обратилась к Богу: «Господи, я отпускаю папу, прошу, услышь меня, я отпускаю его».
В этот вечер отца увезли в больницу. На следующий день вечерним автобусом я должна была ехать в Мурманск. Утром прибежала в больницу, а у его кровати сидит мама, домой она не уходила. Мы поговорили с ней, папа в это время находился в полудреме, после открыл глаза и долгим взглядом посмотрел на меня. Я поняла, что вижу живым его в последний раз. Взглядом этим он попрощался со мной. Спросила их с мамой, может, мне остаться и не ехать никуда? Отец помотал головой, прошептав одними губами: «Нет». Мама категорично сказала: «Езжай, у тебя выступление назначено, люди ждут. Будем на связи». На следующий день я была в библиотеке города Колы, выступление подходило к завершению, когда раздался звонок от мамы. Всхлипывая, она сообщила, что папа умер… Я этим же вечером вернулась домой. Отошел ко Господу папа в Светлую Седмицу.
Тогда я была уверена, что, прося у Господа полгода жизни отцу, делала благое дело, но на самом деле, как ни горько это признать теперь, обрекла всех нас на ещё большие страдания. Мама выматывалась донельзя, постоянно поправляя его, чтоб не завалился (ногу-то одну у него отняли), чем и заработала грыжу себе: попробуй поподнимай да поворочай сто килограммов живого веса! Не отходила от него ни на минуту, забывая просто хотя бы раз в день поесть. Сам отец эти полгода ужасно нервничал, злился из-за своей этой недееспособности, совершенно не испытывая радости от жизни такой.
Но и это были не все страдания, не все мучения, которые пришлось переживать не только моим родителям, но и всей нашей семье. 1 сентября у дочери моей случился первый инсульт, 10 октября второй. Восемь месяцев я не отходила от нее, возила в Новосибирск на операцию – трепанацию черепа, в Подмосковье – в реабилитационный центр «Три сестры», в Питер – на массажи к индийскому мастеру. И если в Новосибирске и Питере с Наташей был ещё и её муж Андрей, то в Подмосковье только я.
Моя отчаянная боль за дочь не покидала меня ни на минуту. И сейчас, заглядывая в свой дневник того времени, я с содроганием читаю о том, что испытывала и переживала в те месяцы, и задаюсь вопросом, как я всё это вынесла, ведь и работала. То бегала с выступлениями по библиотекам и школам Мурманска, то до прихода зятя Андрея часы проводила в больнице с дочерью… И так же, как мама, порой только глубоким вечером вспоминала, что за день в рот мне и крошки не попало…
Я это пишу не для того, чтобы вызвать у кого-то сочувствие, нет, все уже пережито, а пишу это потому, что после чтения книги Клариссы наконец-то пришло ко мне понимание: человек уходит из жизни, когда душа его готова к этому, и никто не в праве ему в этом препятствовать. Осенью 2013 года папа был готов уйти спокойно, никого не напрягая своей болезнью, но я, отчаянно молясь, задержала его уход… За всё нужно платить… И за эту его задержку мне пришлось испытать все муки ада.
К сожалению, мы не доросли до понятия, что, если близкий человек уходит, это предопределено Господом и мы должны отпустить его к Свету с легким сердцем и смирением, а не разрываться криками: «За что, Господи», «Почему его?» Вопиет-то наш эгоизм: «Как же я буду жить без него?» Наш эгоизм не желает принимать неизбежность смерти, потому что в большинстве случаев нам отчаянно жаль самих себя: «Мне так плохо без него» – МНЕ, главное – МНЕ, а насколько плохо ему в болезни, нам это даже в голову не приходит. Наш мозг обманывает нас, посылая мысли о человеколюбии, что якобы «я ведь о нём забочусь, я ведь о нём молюсь». На самом деле, это только наши оправдания надуманного милосердия и не более.
Я раньше не понимала глубину фразы: «Благими намерениями вымощена дорога в ад», а вот сейчас до меня дошел этот сокровенный смысл. Точнее не придумаешь. И как ни прискорбно мне это сознавать, но свой ад я вымостила своими же молитвами, оттягивая уход отца. И сейчас, записывая это откровение, я впервые четко стала осознавать, какую ответственность мы берём на себя за других, как она в дальнейшей жизни может нам аукнуться. И тут уже возникает следующий вопрос, а готовы ли мы на то, что нам после этого придётся проходить? А как оказалось, позволить человеку умереть совершенно не противоречит природе и закону ЖИЗНИ – СМЕРТИ – ЖИЗНИ, потому как каждому уготовлен свой срок.
Надежда БОЛЬШАКОВА, писатель

Насколько публикация полезна?

Нажмите на звезду, чтобы оценить!

Средняя оценка 4.4 / 5. Количество оценок: 13

Оценок пока нет. Поставьте оценку первым.