Президент ассоциации кольских саамов Елена Рочева уведомила всех о том, что завершение работы над памятником оленно-транспортным батальонам, который будет установлен в Мурманске в декабре месяце 2020 года, подходит к завершению. А мне вспомнился рассказ Анны Ефимовны Новохатько, как она в войну какое-то время работала в оленно-транспортном батальоне.
На начало Великой Отечественной войны 1941 года Анне Юрьевой только-только исполнилось 14 лет. Все способные воевать мужчины-саами ушли на фронт, в тылу работать оставались только подростки, женщины и старики. Строгость соблюдалась во всем, даже за опоздание на пять строго наказывали, а могли и вообще осудить…
В семье Анны в Первую мировую воевал отец. В Отечественную 1941-1945 на фронт ушел ее старший брат Леонтий, вернувшийся с войны в родной дом контуженным. Награды были и у отца и у Леонтия, только Анна не могла вспомнить какие.
Когда я спросила её: «Что для тебя была война?» Ответ получила однозначный: «Работа, работа и работа». Война началась, сразу ввели карточную систему. Хлеб – сто грамм и это на целый день. Всегда хотелось есть…
– Ты не поверишь, Надежда, когда пастухи-то наши на фронт ушли, председатель послал в стада работать нас девчонок подростков. И смех и грех. Я собакам кричу, чтоб стадо оббегали, а они ноль внимания. И по-саамски команды даю, и по-русски, не слушаются меня. Откуда мне знать, каким командам они выучены… Умылась слезами оттого, что ничего у меня не получается, потом встала на карачки и стала таким образом сама бегать и лаять, показывая собакам, что требуется от них. Чего только не перепробовала, чтоб слушаться стали. С горем пополам вроде стали командам моим подчиняться…
Потом послали нас рыбу ловить. В войну мы очень много рыбы ловили. Природа, озера наши точно чувствовали всеобщую беду, помогали как могли. Мы рыбу сдавали тоннами, а от государства за это получали целевые талоны на муку. Мама все вспоминала, что муку нам англичане давали, но это уже позже было, не в начале войны, когда Второй фронт открыли.
За годы войны чего я только не делала: сено косила, на тракторе выучилась работать, поля совхозные пахать… Весь день с утра до позднего вечера работаешь, домой придешь, чем-нибудь перекусишь и садишься душегрейки для фронта шить, перчатки, носки вязать, чулки-липтушки из оленьего меха шить, малицы?
Зимой 1941 года были организованы оленетранспортные отряды. Служили в них и наши саамы с разных сел, коми, ненцы архангельские… Где только в этот год и для чего только оленей не использовали: раненых в госпитали отправляли, грузы военные доставки, разведчиков в тыл врага забрасывали, даже самолеты с их экипажи на аэродромы доставляли, а еще использовали оленные отряды для поддержки связи.
Однажды немцы, сильно бомбили Мурманск и на несколько километров повредили линию связи. Как уж об этом узнали в Ловозере, не знаю, только отправили двух дедов: дядю Васю Хатанзея и Чупрова Ивана Степановича или Степан Ивановича уже не помню сейчас, эту связь налаживать, а заодно и ящики с боеприпасами по точкам развозить. Старикам одним не сподручно, вот они и взяли в помощники себе меня и Анну Кузьмину. К тому времени мы уж хорошо научились оленями управлять. Так на оленных упряжках и повезли в Мурманск патроны в барабанах, упакованные в ящиках и новые столбы, которые затем военные должны были поставить в разбомблённых местах, налаживая связь. Немцы тогда на Мурманск через Киркинес полезли, вот нам и велено было аж до самого Печенго-Никеля ехать. Меня старики наши Аня большая звали, а Кузьмину Анну – Аня маленькая.
В одном месте ящики сгрузим, в другом на сани другие накладываем, а они тяжелые, не поднять. Говорю Ане: «Давай бросим их, сил нет, на сани эти ящики поднимать». Дядя Вася услышал, бежит, руками машет: «Ой, девочки, только не бросайте, а то взорвемся все». Деды-то нам ничего не говорили, чтоб не пугать. Что мы там грузим, ящики и ящики, а с чем они, поди, знай? Оказались, развозили мы по точкам гранаты и патроны.
Доедем до землянки, зайдем, а там жарко, дядя Вася с дядей Иваном малицы скинут свои, а мы с Аней не раздеваясь сидим. Военные, думая, что мы мальчишки, спрашивают, почему малицы не снимем? А дядя Вася за нас отвечает: «А что пацанам сделается, пусть косточки свои молодые греют, пока возможность есть». Так мы две девчонки под мальчишек и работали. В землянке напоят чаем, и дальше едем.
В Мурманск приехали, дядя Вася говорит: «Анна Большая, ты поедешь продукты получать». А продукты эти нужно было ехать получать, через Мурманский залив чуть ли не до Киркинеса самого.
Ну, приехала я до назначенного пункта одна, оленей оставила и дальше отправили меня военные на лошади уже с проводником. До пункта выдачи продуктов доехали легко, а когда сани нагрузили продуктами, чуть проехали, и лошадь встала. Снегу много намело, два шага сделает, провалится и стоит. Проводник мне говорит, что вон кто-то едет впереди, может меня с собой и возьмут, а ему некогда, у него свое задание. Я прошу, чтоб по имени меня только не называл, сказал просто, подвезите мальчишку. Военные подъехали, спрашивают, что стоим? Проводник говорит, что вот, мол, лошадь не идет, а мальчишку нужно доставить с продуктами в лес к временному жилью. Офицеры спрашивают: «Где это, далеко?» Проводник, нет, мол, мальчишка дорогу знает, покажет. Увидели у меня на малице на ремне нож, спрашивают: «А кинжал тебе зачем?» Отвечаю: «Так как же сааму без ножа в лесу?»
Офицеры помогли направить лошадь по крепкому насту. Поехали. Тут военные попросили меня остановиться, им нужно было осмотреться на предмет пребывания немцев. Говорят: «Мы, как закончим, знак тебе подадим».
Ладно, сижу, жду. Через часа два, увидела, как офицеры машут рукой, давай лошадь вперед направлять, а она не идет. Я ей: «Тру-у-у» – не едет. «Ну-у-у-у» – не едет. Что делать, проводника-то нет, а пока ехали без него один из офицеров ею управлял. Со злости, взяла снегу ком, и кинула в кобылу им, пошла. Так пока ехала и кидала снегом в нее. Доехала до офицеров они мне, мол, останавливай, отвечаю им: «Не умею». Они поймали лошадь под уздцы, остановили, загрузили что-то на сани и взяли на себя управление ею. Смеются, мол, как это ты, пацан, лошадью не умеешь управлять, я отвечаю, что первый раз за ней сижу, мне на оленях ездим привычнее. Хохочут. Показываю, что мне направо надо. Говорят, мол, там два старика живут, связь восстанавливают. Я им: «Эти старики мне и нужны». Подъезжаем к чуму, а около него дядя Вася Хатанзей ходит, кричит: «Наша Аня едет, наша Аня едет». Я сижу на санях, думаю, ну хоть бы ты замолчал. Подъехали, офицеры спрашивают его: «О ком это ты дед, все время кричал, мы что-то больше никого не видели, кто б ехал к вам». Дядя Вася им, мол, кого они ждали, прибыл уже. Офицеры: «Так вы ж, дедушка про Аню кричали, а с нами Валька едет пацан». Дядя Вася им с радостью: «Этот Валя и есть наша Аня». Офицеры удивлены… И смех и грех…
Долго мы так работали, до самой весны, когда снег с тундры сползать стал, во многих точках побывали, много чего пережили и хорошего и плохого… В 1942-м после бомбежек отправили нас деды с Аней в Мурманск, завалы разгребать, и вот тут я своими глазами увидела, как шли по морю корабли, как райда оленья, конца и края им не было…
Вот так неожиданно для себя я узнала, что участвовали в оленно-транспортных бригадах и две девочки-подростка Аня Юрьева и Аня Кузьмина.
Многие часы я записывала рассказы Анны Ефимовны Новохатько (Юрьевой) на диктофон, была она великолепным рассказчиком, многую саамскую мудрость хранила память ее, многие рассказы о саамских обычаях, об озерах и островах, одним из которых является и этот небольшой рассказ о ее военном детстве пришедшимся на Великую Отечественную войну.
Надежда БОЛЬШАКОВА, писатель
Загрузка ...
Свежие комментарии